IMAGO/Berit Kessler/Global Look Press
тестовый баннер под заглавное изображение
Несмотря на влияние, которое конспирологические нарративы оказывают на общество, конкретные нейронные механизмы, лежащие в основе такого мышления, долгое время оставались неизвестными. Как пояснил автор исследования Шугуан Чжао, пандемия COVID-19 сделала эту проблему особенно актуальной, поскольку теории заговора о происхождении вируса или скрытых планах вакцинации распространялись по цифровым платформам с пугающей скоростью.
«Кризисы, характеризующиеся высокой неуверенностью и страхом, создают идеальную питательную среду для подобных повесток, и наблюдение за их расцветом в режиме реального времени подчеркнуло острую необходимость понять не только во что верят люди, но и как именно их мозг оценивает и укрепляет эти убеждения при столкновении с угрожающей или двусмысленной информацией», — поясняет специалист.
Чтобы раскрыть эти нейронные различия, исследовательская группа сначала отобрала 388 респондентов, которые заполнили серию онлайн-опросов, включавших пункты из трех хорошо зарекомендовавших себя шкал: убеждения в заговоре, менталитета заговорщиков и представлений о теории заговора. На основе итоговых баллов были идентифицированы люди с крайне высоким и крайне низким уровнем убежденности, и из них 31 человек (19 с высокими и 12 с низкими показателями) был отобран для участия в основном эксперименте с функциональной магнитно-резонансной томографией (фМРТ). Внутри сканера участникам были представлены 72 утверждения, оформленных как посты из популярной китайской социальной сети. Половина из них отражала теории заговора, а другая половина содержала фактическую информацию, заимствованную из СМИ. Каждое утверждение сопровождалось аудиозаписью для контроля скорости восприятия, а задача участников заключалась в оценке степени своего доверия к информации по семибалльной шкале.
Поведенческие результаты выявили: хотя и конспирологи, и скептики были более склонны верить фактическим заявлениям, группа с высокой верой в заговоры демонстрировала значительно большую готовность поддерживать конспирологический контент по сравнению со своей низковерующей контргруппой. При этом критически важно, что обе группы не отличались в своей оценке сугубо фактической информации. Это открытие, как отметил Чжао, стало неожиданным и важным, поскольку оно указывает на то, что убежденность в заговорах не является следствием общей доверчивости или когнитивной несостоятельности; напротив, она представляет собой избирательный способ обработки информации, который включается специфически в ответ на контент, созвучный мировоззрению заговорщика.
«Когда участники оценивали утверждения, связанные с заговорами, мозг людей с высокими убеждениями демонстрировал существенно повышенную активность в двух ключевых регионах префронтальной коры: вентромедиальной (vmPFC) и дорсомедиальной (dmPFC) префронтальной коре. Считается, что vmPFC играет центральную роль в процессе присвоения эмоциональной и субъективной ценности информации, особенно при оценке того, насколько хорошо она согласуется с убеждениями и внутренней системой ценностей индивида. dmPFC, в свою очередь, часто ассоциируется с мониторингом и разрешением неопределенности, а также с поддержанием стабильности убеждений с течением времени, даже перед лицом противоречивых или неоднозначных доказательств», — рассказывают исследователь.
Выявленная нейронная картина позволяет предположить, что скептики, оценивая неподтвержденные утверждения, активно обращаются к своему прошлому опыту, объективным знаниям и контекстуальной памяти, чтобы провести фактологическую проверку и интегрировать новую информацию в более широкую и объективную картину мира.
Самый важный вывод исследования, по словам Чжао, заключается в том, что вера в заговор — это не просто признак доверчивости или низкого интеллекта, а сложный феномен, укорененный в том, как мозг избирательно задействует разные нейронные пути для оценки информации, которая соответствует определенному мировоззрению. По мнению экспертов, результаты помогут объяснить, почему теории заговора демонстрируют удивительную устойчивость к опровержениям и почему они особенно процветают в периоды социальной нестабильности, когда неопределенность заставляет людей сильнее цепляться за субъективные ценностные ориентиры.
Как пояснил Чжао, следующий шаг команды — выйти за рамки теорий заговора и изучить, как мозг обрабатывает дезинформацию в более широком смысле, особенно в контексте эпохи искусственного интеллекта, способного генерировать огромные объемы правдоподобного, но вводящего в заблуждение контента.
